Нефть в чечне: история развития, объёмы нефтедобычи

25 октября Росимущество безвозмездно передало правительству Чечни 100% акций ОАО «Чеченнефтехимпром». Указ президента Владимира Путина многие восприняли как очередную победу Рамзана Кадырова — на этот раз над «Роснефтью». «Это Кавказ» попытался разобраться, что представляет собой нефтяная отрасль в Чечне.

Было

DKP64/Wikimedia Commons

Акция в 100 рублей нефтепромышленного и торгового акционерного общества «Грозненская нефть»

Добывать нефть в районах, которые сегодня входят в состав Чечни, стали в незапамятные времена: в некоторых местах она залегала неглубоко, так что местные жители черпали ее из ям, чтобы смазывать колеса. Стартом промышленной добычи считается 1833 год.

А в начале XX века разработкой нефтяных месторождений в Грозном и его окрестностях занимались уже такие знаменитые фирмы, как Oil, Shell и даже «Товарищество нефтяного производства братьев Нобель».

Так что в премиях нобелевских лауреатов есть хоть и небольшая, но все же доля чеченских нефтяных доходов.

Память о Нобелях сохранилась и в чеченской топонимике: дорогу от Бамута до Даттыха и дальше к местечку Химишка-босса называют Нобел-нек — краеведы говорят, в честь проезжавшего здесь инженера Людвига Нобеля, брата основателя премии. А в витринах Национального музея в Грозном можно увидеть акции иностранных нефтяных компаний и документы международных синдикатов начала прошлого века.

Добыча грозненской нефти достигла своего пика в 1971 году. Тогда на предприятиях «Грознефти» работало более 9 тысяч человек, они добыли 21,6 миллиона тонн сырья, а переработали еще больше — 24 миллиона тонн. На мощные нефтеперерабатывающие заводы в Грозном поставляли сырье со всей страны, но больше всего — из Западной Сибири.

Чем дальше, тем глубже бурили нефтяники и, соответственно, возрастало содержание серы. Добыча неуклонно падала — и не столько из-за истощения месторождений, сколько из-за отсталых методов разработки.

Современные технологии позволили бы увеличить объемы добычи. По мнению экспертов, при правильном подходе даже законсервированные и забетонированные скважины вокруг Грозного могут снова «плодоносить».

Буровые вышки на фотооткрытке начала XX века

Монтаж новой установки на Грозненском нефтемаслозаводе. 1974 год

Владимир Шнеерсон/ТАСС

Продажа бензина. Грозный, 1996 год

Горит емкость для хранения нефтепродуктов в Заводском районе Грозного. 2004 год

Чеченская война нанесла ощутимый удар по нефтедобывающей отрасли и смертельный — по нефтеперерабатывающей.

Сейчас в республике, по данным журнала «ТЭК России», добывают около 170 тысяч тонн нефти в год при разведанных запасах в 50 миллионов тонн, а разрушенные в бомбежках заводы и местный участок нефтепровода «Баку — Новороссийск» так и не восстановили. Сырую нефть вывозят железнодорожными цистернами.

Стало

В Чечне сегодня есть два нефтяных актива: ОАО «Грознефтегаз» (бывшая советская «Грознефть») и образованный в 2001 году «Чеченнефтехимпром» — сначала ФГУП, а потом ОАО, 100% акций которого и перешли в Минимущества республики.

Стоит отметить, что «Чеченнефтехимпром» никогда не занимался ни разведкой, ни добычей нефти и в принципе не мог этого делать: у компании не было необходимых лицензий.

Добычей занимается «Грознефтегаз» — дочка «Роснефти», выступающая в качестве оператора. «Роснефти» принадлежат 27 лицензий на участки недр на территории Чечни — на геологическое изучение, поиск, оценку, разведку и добычу.

Часть лицензий действует до 2022 года, часть — до 2042 года.

У «Грознефтегаза» два акционера: 51% акций принадлежат «Роснефти» и 49% — правительству Чечни. Большинство в составе совета директоров также за «Роснефтью» — пять человек против четырех.

Валерий Матыцин/ТАСС

Распределительный коллектор нефтепарка «Брагуны». 2002 год

Как пояснили «Это Кавказ» в Минимущества республики, переданный пакет акций «Чеченнефтехимпрома» — это 19 667 651 акция номинальной стоимостью 100 рублей каждая.

— Всего 3796 объектов, в том числе 1118 скважин, они законсервированы, хотя часть должна работать, нефть есть. И 1865 земельных участков общей площадью 7200 гектаров, — говорит замминистра Салман Мамакаев. И подчеркивает: теперь у Чечни есть контроль за акциями, но не за этим имуществом. — Пока у нас расчет только на дивиденды.

— Имущество «Чеченнефтехимпрома» никому не передано, — вторит ему замруководителя компании Ильяс Расламбеков. — Оно как было в собственности «Чеченнефтехимпрома», так и осталось. Переданы бумаги. Почти все наше имущество — работающие скважины и так далее — в аренде у «Грознефтегаза». Все эксплуатационные месторождения — у «Роснефти».

Будет

Прогнозов по поводу будущего нефтяной отрасли никто из наших собеседников не делает.

— Сейчас говорить по нефти несерьезно. Акции переданы, учредитель поменялся, идет процесс определения членов совета директоров, подготовки планов — мы в подготовительной стадии. Можно сказать, идет выработка стратегии, — объясняет Ильяс Расламбеков.

В Минимущества Чечни добавляют, что «политика будет выработана совместно со старыми специалистами-нефтяниками, которые есть в республике».

Багги «Чаборз»: сделано в Чечне

Жучки-вездеходы «Чаборз» для военных собирают на базе университета спецназа. Неудивительно, что большая часть информации о производстве оказалась засекречена. Делимся тем, что удалось разузнать

Впрочем, это краткосрочные планы официально не озвучены, а общая стратегия видна.

Полтора года назад «Чеченнефтехимпром» подписал соглашение с китайской компанией СРТSA о геологоразведочных работах и разработке нефтегазовых месторождений.

В ноябре этого года министр промышленности и энергетики Чечни Ризван Масаев посетил Пекин, где обсуждал с китайскими специалистами проект завода по выпуску нефтегазового оборудования для бурения, транспортировки и переработки нефти. Кстати, новое нефтяное оборудование уже несколько лет производится на одном из ГУПов минпромэнерго республики.

Кадры решают

Валерий Шарифуллин/ТАСС

Студенты в геодезическом классе Грозненского государственного нефтяного технического университета

Если с инвестициями пока неясно, то другой важный ресурс для развития нефтяной промышленности в Чечне есть, это кадры.

Грозненский государственный нефтяной технический университет через два года будет отмечать столетие. Сейчас в нем обучается около девяти тысяч студентов.

Не все станут нефтяниками, нефтехимиками и нефтепереработчиками — здесь выпускают также строителей, юристов, экономистов, но название говорит само за себя.

Университет был основан на базе Грозненского нефтяного института, который в советское время котировался в мире наравне с московскими техническими вузами и был единственным в СССР исключительно нефтяным вузом.

— Если у работодателя стоял выбор между нашим специалистом и, допустим, выпускником московского Нефтяного института имени Губкина, при прочих равных условиях он брал нашего, потому что у нас была сильная теоретическая и — что очень важно — практическая подготовка. Наши студенты постоянно выезжали на практику на буровые в окрестностях Грозного. У москвичей такой возможности нет, — рассказывает заведующий кафедрой «Теплотехника и гидравлика» Рамзан Турлуев.

Во время второй чеченской кампании все корпуса вуза были разрушены до основания, лаборатории, оборудование, научные разработки уничтожены, специалисты разъехались. Университет до сих пор не оправился, тем не менее здесь преподают 80 докторов наук и около 200 кандидатов.

И судя по тому, что выпускники без труда устраиваются на работу по всей стране, преподают хорошо.

Главное, что у студентов все еще есть возможность проходить практику на действующих нефтяных месторождениях — на фонтанных скважинах, на нефтяных «качалках» недалеко от Грозного, на предприятиях ТЭК республики.

В университете надеются, что с передачей основных нефтяных объектов республике можно будет не только возродить нефтяную отрасль, но и активнее развивать науку. Как говорит Рамзан Турлуев, если ему и студентам дать одну, пусть даже выработанную «Роснефтью» скважину, они сумеют «реанимировать» ее благодаря новым методам повышения отдачи слоев.

Наталья Крайнова

Источник: https://etokavkaz.ru/industriya/chechenskaya-neft-ot-nobelya-do-kadyrova

Новости в России и в мире — Newsland — информационно-дискуссионный портал. Новости, мнения, аналитика, публицистика

Просочившиеся в СМИ планы компании «Роснефть» по строительству крупного нефтеперерабатывающего завода в Терском районе Кабардино-Балкарской Республики, как и следовало ожидать, вызвали весьма болезненную реакцию в Чеченской Республике.

На протяжении многих лет (по крайней мере, с момента завершения военной стадии антитеррористической кампании) чеченские власти безуспешно добиваются строительства на своей территории хотя бы небольшого предприятия по переработке (пусть даже не всей) добываемой здесь же нефти — а «Роснефть», монопольно владеющая чеченской нефтью, собирается перерабатывать ее по соседству! Да еще в каких объемах — 2 миллиона тонн нефти в год, то есть всё, что добывается в Чеченской Республике.

В общих чертах ситуация такова: за прошлый год стоимость реализованной «Роснефтью» чеченской нефти составила приблизительно 20 миллиардов рублей, а в доходную часть республиканского бюджета Чечни поступило 420 миллионов рублей — или чуть больше двух процентов. Тут, как говорится, всякие комментарии излишни.

К слову сказать, чеченские власти никогда не пытались серьезно оспорить монопольное положение «Роснефти».

Чаще все их усилия были направлены на то, чтобы всеми возможными способами: во-первых, создать в Чечне максимальное количество рабочих мест в нефтяной отрасли; во-вторых, увеличить свою долю доходов за счет развития в республики глубокой переработки нефти.

Единственная уступка, на которую пошла «Роснефть» — создание в 2001 году ОАО «Грознефтегаз», как одного из ее дочерних предприятий, но без этого самой «Роснефти» было бы чрезвычайно затруднительно возобновить в Чечне добычу нефти в промышленных объемах и ее транспортировку.

* * *

Нефть добывают в Чечне больше ста лет, причем в начале XX века ее добычей, частичной переработкой на месте и транспортировкой занимались несколько десятков компаний, включая международные картели, например, «Шелл» и «Стандарт Ойл».

Основным владельцем нефтеносных участков являлось Терское казачье войско, которое получало доходы, просто сдавая их в аренду нефтепромышленникам.

Сравнительно небольшими по площади нефтеносными участками владели некоторые чеченские селения, например, Алды, на землях которых и возникли Новые промысла.

В итоге более чем двадцатилетняя эксплуатация чеченских месторождений нефти при царском режиме не принесла почти никакой пользы чеченскому народу. На спекуляции нефтеносными участками разбогатели только отдельные предприниматели, например, Тапа Чермоев. Да еще жители Алдов получали доходы, сдавая в аренду принадлежащие им земли.

При советской власти единственным владельцем недр являлось государство, которое вело добычу и переработку нефти в течение более чем 70 лет. За это время нефтедобывающая отрасль Чечни прошла несколько этапов в своем развитии. Максимальный уровень добычи нефти был достигнут в 1971 году — 21,6 миллионов тонн, после чего началось резкое падение добычи.

К началу 90-х годов главная проблема отрасли состояла в отсутствии новых разведанных месторождений, а уже разведанные запасы нефти и газа были истощены примерно на 60 процентов.

По разным подсчетам, за годы советской власти в Чечне добыто свыше 400 миллионов тонн нефти. Какую выгоду извлекла за эти годы республика?

Почему это произошло?

Да потому, что государство забирало нефть, а взамен давало дотации. Причем размер этих дотаций определялся в Москве.

Так, в 20-е годы прошлого столетия объединение «Грознефть» перечисляло в бюджет Чеченской Автономной области определенный процент от добываемой в Чечне нефти. Поскольку доля ЧАО определялась в Москве, не стоит удивляться, что в отдельные годы бюджет «Грознефти» в несколько раз превышал бюджет автономии, недра которой она эксплуатировала.

Впрочем, так дело обстояло не только с нефтью. Союзный центр забирал в виде налогов большую часть всех доходов, которые получала Чечня.

Часть этих средств затем возвращалась в виде дотаций в республиканский бюджет, часть — в виде капиталовложений в развитие Грозненской промышленности, городской и республиканской инфраструктуры и так далее.

Но суть этой системы, состоящая в том, чтобы, забирая из регионов максимально возможную часть доходов, прочно посадить их бюджеты на дотационную иглу — сохранялась неизменной. И эту систему трудно назвать иначе, как систему экономического ограбления регионов.

Во времена Республики Ичкерии богатства недр были объявлены собственностью народа Чеченской Республики, но доходы рядовых граждан от этого не выросли.

Во-первых, сама отрасль быстро приходила в упадок. Начиная с 1991 года, происходило быстрое падение добычи нефти, так как большая часть скважин вышла из строя. В конце концов, нефть стали получать только из фонтанирующих скважин.

Одновременно рухнула республиканская нефтеперерабатывающая промышленность и начался демонтаж годами простаивающих заводов.

Во-вторых, и это главное — разграбление нефтяных ресурсов велось теперь уже внутри республики, разумеется, с участием российских и других внешних партнеров. Баснословные доходы потекли в карманы частных лиц, минуя республиканский бюджет. В конечном же итоге, во второй половине 90-х годов все действующие скважины оказались под контролем частных лиц или отдельных вооруженных формирований.

В 2000-м году в соответствии с правительственным постановлением № 1320 от декабря 1999 года и решением Министерства топлива и энергетики РФ, в Чечню пришла «Роснефть».

Она была задействована в качестве заказчика по работам до тех пор, пока полпред правительства в ЧР Николай Кошман не принял решение создать в республике собственную нефтяную компанию «Грознефть».

Но уже в ноябре 2001 года «Роснефть» вернулась — для организации добычи нефти на территории Чечни было создано открытое акционерное общество «Грознефтегаз», контрольным пакетом акций которого (51 процент) владеет государственная нефтяная компания «Роснефть».

Второму совладельцу ОАО «Грознефтегаз» — Правительству Чеченской Республики — принадлежит 49 процентов акций. «Грознефтегазу» были переданы лицензии на разработку месторождений и производственные фонды, оставшиеся с довоенных времен.

Вновь созданная компания начинает быстро увеличивать уровень добычи нефти. Так, если в 2001 году было добыто всего 700 тысяч тонн нефти; то уже в 2003 году — почти 1 800 тысяч тонн.

Кроме того, НК «Роснефть» перечисляла в республиканский бюджет стоимость так называемых операторских услуг, связанных с добычей и транспортировкой нефти. Однако, например, в 2003 году цена операторских услуг снизалась почти в два раза.

В результате, по словам министра финансов Чеченской Республики Эли Исаева, за 2003 и 2004 годы республиканский бюджет получил от НК «Роснефть» всего 350 млн. рублей, зато недополучено в виде налога на прибыль и другие отчисления — 1 миллиард 800 миллионов рублей.

Кстати говоря, существенно снижала облагаемую налоговую базу и нерешенность имущественных споров.

Поскольку значительная часть имущества, с которым работает компания, формально не является ее собственностью, то соответственно компания не может отчислять налоги на прибыль пропорционально стоимости этого имущества.

По признанию руководства компании только по этой причине бюджет Чеченской Республики, например, только в 2003 году недополучил в виде налога на прибыль 300 миллионов рублей.

Какое значение имеют для Чеченской Республики почти два миллиарда рублей, недополученных в виде налогов? Для сравнения укажем, что весь республиканский бюджет за 2003 год составлял 9 миллиардов 526 миллионов рублей, а фактические собственные доходы при этом равнялись всего 1 миллиарду 82 миллионам рублей. То есть, были на 11 миллионов рублей меньше официально объявленных доходов ОАО «Грознефтегаз» за 2002 год.

Какие доходы получила «Роснефть» от поставок на экспорт нефти, добытой в Чеченской Республике, автор настоящей статьи просто не знает. Но, учитывая сумасшедшие мировые цены на углеводородное сырье — наверняка речь идет о солидных суммах.

Таким образом, мы видим сразу две вещи.

Так, в первой половине 2004 года только в связи с тем, что НК «Роснефть» снизило расценки оплаты операторских услуг по добыче нефти, бюджет Чеченской Республики потерял приблизительно 230–240 млн. рублей.

В результате за первые 6 месяцев 2004 года в консолидированный бюджет республики в виде налога на добычу полезных ископаемых (практически одна нефть) поступило всего 121 миллион 805 тысяч рублей, что составило 16 процентов всех налоговых поступлений.

Наверное, это смешно, но в нефтедобывающей республике, в то время как мировые цены на нефть бьют все мыслимые рекорды, главной статьей республиканского бюджета становится подоходный налог, изымаемый в основном в бюджетной сфере. Одно это обстоятельство никак не способствует экономическому росту Чеченской Республики.

Во-вторых, фактически воссоздана система, при которой основные доходы от добываемой в Чечне нефти опять идут мимо бюджета Чеченской Республики. Для оправдания ее существования находились самые разные доводы, вплоть до заявлений, что республика не в состоянии самостоятельно вести добычу и реализацию нефти.

Это очень напоминает ситуацию, в которой оказался великан Шрек, из одноименного и очень популярного мультфильма. Поясню свою мысль.

На болото, которым владеет Шрек, по приказу могущественного лорда согнаны все сказочные существа.

Вернуть болото законному владельцу лорд соглашается только в том случае, если Шрек добудет для него принцессу, охраняемую огнедышащим драконом. Проще говоря — лорд решил свою проблему за чужой счет.

Что происходит и в случае с «чеченской нефтью».

Первое — крупнейшие российские кампании (их уже можно называть транснациональными) в своих действиях частенько игнорируют интересы российских субъектов, на территории которых они работают.

В данном конкретном случае «Роснефть» игнорирует интересы Чеченской Республики. Но не будем забывать — такое возможно только с молчаливого согласия федерального центра.

Так, прежде чем объявить о планах строительства нового НПЗ в Кабардино-Балкарии, «Роснефть» должна была предварительно получить одобрение федерального центра.

Второе — этот случай лишнее доказательство жесткой конкуренции между северокавказскими субъектами РФ за перераспределение в свою пользу финансовых потоков, идущих из федерального центра. Единственная разумная альтернатива — развитие регионального экономического сотрудничества, что позволит нынешнюю конкуренцию превратить в кооперацию.

Третье — самое время вспомнить об умозаключениях некоторых московских аналитиков, утверждавших, что сильная экономика Чеченской Республики станет естественной базой для возрождения чеченского сепаратизма. Делали это они достаточно легко, просто упирая в своих статьях на как бы «этничность» претензий чеченского руководства: «чеченская нефть — для чеченцев».

Но достаточно вернуть правильные понятия на свои места: «чеченская нефть» = «нефть, добываемая на территории Чечни», «чеченцы» = «народы, проживающие на территории Чеченской Республики», чтобы придти к пункту 2 статье 9 Конституции Чеченской Республики — «Земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Чеченской Республике как основа жизни и деятельности народов, проживающих на территории Чеченской Республики», принятой на референдуме в Чечне ровно пять лет назад.

В свое время мы возражали таким экспертам, доказывая, что именно экономическая несостоятельность Чечни создает питательную среду для постоянного воспроизводства сепаратистских настроений в чеченском обществе, а самое лучшее лекарство против этого — всесторонняя интеграция Чеченской Республики в экономическое, политическое и гуманитарное пространство РФ.

Так, если у нас добывается нефть, то перерабатывать ее будут за пределами Чечни; если у нас будут собирать автомобили, то комплектующие детали будут производить где-то в другом месте.

И, похоже, только строительный бум, еще больше подогретый предстоящей в Сочи Олимпиадой, позволил добиться восстановления Чири-Юртовского цементного завода.

Что в данной ситуации остается делать республике?

Ответ один — всеми способами бороться за свои интересы, используя возможности, предоставляемые действующим законодательством.

Так, если оспорить монопольное право «Роснефти» распоряжаться нефтью, добываемой в Чеченской Республике, невозможно, остается добиваться от этой кампании более существенного вклада в развитие республиканской инфраструктуры, в соцкультбыт и сбережение экологии ЧР. В конце концов, каждый рубль, вложенный в дело в Чечне — это фактически дополнительный доход в республиканский бюджет.

«Чеченская нефть» не сделает жителей Чечни нефтяными магнатами, но позволит существенно снизить имеющийся на сегодняшний момент уровень дотационности республики.

Источник: https://newsland.com/user/4297703870/content/komu-prinadlezhit-chechenskaia-neft/4159023

Золото республики. Почему чеченская нефть стоит дешево | Бизнес

Начало 90-х годов, после распада СССР и возникновения на его обломках независимой России, стало эпохой отчаянного передела собственности. Автономные республики, имея больше прав, чем остальные регионы, (памятуя слова Ельцина: «берите суверенитета, сколько хотите») захватывали контроль над активами, находившимися на их территориях.

В массе своей старые советские заводы не представляли большого интереса, но некоторым республикам повезло: в недрах Татарстана и Башкирии залегала нефть.

Поэтому оба первых лица — Минтемир Шаймиев и Муртаза Рахимов — приложили все свои усилия, чтобы взять под контроль нефтедобывающий и нефтеперерабатывающий комплексы республик, гарантируя себе стабильный доход.

В Чечне, осколке советской Чечено-Ингушетии, все пошло не так. К 1991 году регион был крупным центром нефтяной промышленности. В республике и добывали нефть, и перерабатывали ее.

В Грозном работали три нефте- и один газоперерабатывающий заводы, имелось несколько нефтяных НИИ и специализированный вуз. Неслучайно последним «нефтяным» министром СССР стал выходец из Чечни Саламбек Хаджиев.

При этом месторождения истощались, добыча в масштабах СССР составляла ничтожный процент, и нефть для переработки в республику приходилось ввозить.

В принципе Чечня могла эволюционировать так же, как и Татария, и Башкирия, и регионы с истощающимися запасами: дети местного начальства стали бы владельцами-совладельцами заводов и добывающих предприятий, а затем бы их вытеснили олигархические гиганты из Москвы.

Но власть захватили сепаратисты во главе с Джохаром Дудаевым, и развитие республики пошло по другому курсу. Чечня выпала из «нормального» пути приватизации нефтяных активов, в регионе воцарился бандитский хаос, нефть, бензин гнали из нее по черным схемам.

А вскоре и вовсе наступил конец нефтяной истории: в ходе первой и второй чеченских войн нефтезаводы перестали существовать, добыча прекратилась. Вместо процветающего Кувейта, который обещали националисты жителям, чеченцы получили развалины Сталинграда.

Так что война вопреки теориям заговора началась вовсе не из-за «черного золота».

После того как законность была восстановлена и республика начала приходить в себя, вопрос о ее нефтяном наследии не мог не подняться вновь.

Для сравнения, Россия в целом добывает приблизительно 555 млн т нефти ежегодно, то есть чеченская доля составляет 0,002% от общероссийской. Все перерабатывающие заводы — три нефтяных и один газовый — уничтожены.

Поэтому передача «Чеченнефтехимпрома» в собственность республики указом президента России Владимира Путина — это нечто вроде дележа шкуры неубитого медведя. А точнее, шкуры давно убитого, а потому — непригодной к обработке.

Теперь никто восстанавливать нефтепереработку в ней не будет из-за дороговизны этого предприятия, и потому, что нишу грозненских заводов на топливном рынке Северного Кавказа заняли уже другие предприятия, и в силу того, что Россия находится в перманентном экономическом кризисе.

Кроме того, мало кто верит, что спокойствие в Чечне — всерьез и надолго.

Уйдет президент России Владимир Путин или глава Чечни Рамзан Кадыров, кто гарантирует сохранение и безопасность активов? Неслучайно «Роснефть» тянет с выполнением обещания построить нефтеперерабатывающий завод в республике, чем и вызывает недовольство Кадырова и игру с передачей акций «Чеченнефтехимпрома».

Реально «Чеченнефтехимпром» никакой работы не ведет, а сдает в аренду свои активы той же «Роснефти» через ее дочку «Грознефтегаз». Поэтому на месте мало что поменяется. Может быть, какие-то платежи, шедшие прежде в федеральный бюджет, теперь будут поступать в местный.

Может быть, теперь начнется история с постройкой в Чечне собственного нефтезавода — по образцу Татарии, где таковой был запущен в 2011 году. Но в Казани, столице богатой республики, средств хватало, и рынок сбыта имеется.

В Чечне же таких денег нет, и профинансировать проект придется правительству в Москве.

Кадыров может объявить о своей аппаратной победе, он получает подтверждение своего влияния, которое при случае может предъявить. Федеральный центр не теряет ничего, «Роснефти» также мало что угрожает.

По факту и ранее для работы в республике нефтяной госкомпании прежде всего приходилось договариваться с местными властями вне зависимости от формальной принадлежности акций.

Источник: https://www.forbes.ru/biznes/367057-zoloto-respubliki-pochemu-chechenskaya-neft-stoit-deshevo

Министр Чечни: Мы вернем региону статус поставщика нефтепродуктов

— Довоенные промышленные предприятия будут восстанавливаться?

— Продукция, выпускаемая чеченскими предприятиями в советское время, сегодня не вся востребована. Мы исходим из того, что конечный результат – извлечение прибыли,  многие сохранившиеся предприятия перепрофилированы.

Современное оборудование позволяет  маневрировать на рынке, выпускать востребованную продукцию, перепрофилировать предприятия.

Если вдруг на рынке появляется потребность в какой- то продукции, предприятия  должны адаптироваться к новым условиям и ее выпуску.

— А что востребовано и что Чечня готова выпускать?

— Сегодня на грозненском заводе «Электропульт» выпускают электрическое оборудование, из компонентов  выпускаем лифтовое оборудование. Стоит вопрос о создании совместного с Московским лифтовым заводом и нашим электромеханическим заводом, предприятия.

В России принята программа о замене лифтового оборудования, в связи с этим потребность составляет 180 тысяч лифтов, это госзаказ. Три завода определены для выполнения этого заказа, наш завод в том числе.

Для республики это означает обеспечение работой на пять лет.

Первостепенное значение уделяем созданию и развитию энергетики республики, промышленность не может существовать без базовой энергетики. Сегодня мы не вырабатываем ни один киловатт энергии, все закупаем у Ставрополья, Дагестана, при этом на перетоках  теряем огромное количество энергии, потери в годовом исчислении доходят до 700 миллионов рублей.

Мы говорили с президентом Чечни о том,  что если не будет своей электроэнергии наши предприятия, при таких потерях, будут неконкурентоспособны. Президент дал поручение начать работу по  восстановлению энергетических мощностей. Мы думаем, что в апреле начнем восстанавливать Аргунскую ТЭЦ, и в течение полутора лет она начнет выдавать 60 МВт — это пятая часть потребности республики.

— Недавно руководство республики заявило о намерении построить в Чечне каскад ГЭС на реке Аргун, на какой стадии этот проект?

— Во всех соседних регионах реки освоены в той или иной степени,  у нас ни одной ГЭС нет.

Река Аргун является единственной в Европе и Азии, которая, имея такой потенциал, не освоена. Ее потенциал — 1000 МВт, она очень бурная с большими перепадами. Для сравнения:  сегодня республика потребляет 350 МВт в год, а одна река в республике может давать в три раза больше.

Пока мы ведем проектные работы, думаю, в этом году приступим к строительству реально.

— Кто финансирует проект?

— Компания «RIKO GROUP» (Словения) под гарантии правительства России. Срок реализации проекта – 10-12 лет, всего будет построено 10 станций.

В 2012 году будут свободные тарифы, по прогнозам на рынке юга России в 2015 году ожидается дефицит энергии где-то 2000 МВт, в 2020 году дефицит увеличится до 4,5 тысяч МВт. Несмотря на то, что мощности генерирующие будут вводиться, темпы развития промышленности будут опережать, т.е. сколько бы мы не вырабатывали электороэнергии ее будет не хватать.

• После введения в строй своих энергетических мощностей, мы сможем выставлять на рынок энергию.
• Сегодня Дагестан продает электроэнергию нам, Азербайджану, потому что они на реках получают где — то 2000 МВт, но они строят 60 лет.
• Сегодня и у нас созданы предпосылки для развития энергетики, конечно мы отстали, в силу известных обстоятельств, от соседей, но, я думаю, что в ближайшие 10-15 лет мы догоним их.
• — Ваш прогноз: когда республика сможет выйти на показатели промышленного производства, которые имели место в советское время?

— Это далекая перспектива, по прогнозам – через 20-30 лет, но достичь советских показателей будет сложно. Тогда сюда были вложены огромные средства, Грозный был крупным промышленным центром, вторым в регионе после Ростова.

Сегодня достичь таких показателей нереально. При Советском Союзе были госзаказы, а сегодня – рынок, все ниши заняты.

Мы будем развивать то, что востребовано. Тогда было проще – выпустил, и дальше голова не болит, продукция по госзаказам распределялась.

Впрочем, я и смысла не вижу восстанавливать разрушенные производства. Мы должны потребности рынка удовлетворять, заниматься  производством не ради производства, а ради прибыли. Если год какая-то продукция будет востребована, к примеру, можно за полгода построить цех или линию по ее выпуску, она себя окупит.

— Какова сейчас доля нефтяной и нефтеперерабатывающей промышленности в экономике Чечни? Считаете ли вы эту цифру нормальной, или необходимо ее увеличение, либо уменьшение? Вы прогнозируете рост этой доли или ее снижение? Если снижение, то за счет роста каких отраслей?

— Роста никакого нет, у нас и предпосылок никаких для этого нет. Запасы нефти истощаются с каждым годом. Вот уже лет десять чеченская нефть экспортируется, переработки нет и мы ставим вопрос о строительстве здесь нефтеперерабатывающего завода.

Сегодня нас услышали, мы предпроектное технико-экономическое обоснование разработали, я думаю ближайшие месяц-два получим добро на строительство нефтеперерабатывающего завода.

— Какова мощность?

— Нам предлагают один миллион тонн в год, мы настаиваем — от трех. Вот этот спор у нас есть. Мы можем перерабатывать не только свою нефть. До войны перерабатывающие мощности в Грозном составляли до 22 миллионов тонн, добыча – 4-5 миллионов.

Общий объем добычи нефти в Чечне и близлежащих регионах может составить около трех миллионов тонн в год. Кроме того, надо учитывать еще один момент: через Каспий — Казахстан и Туркмения, которые экспортируют свою нефть мимо нас. Цель — привлечь этот потенциал. Переработка в Чечне принесет им больше прибыли, уменьшив расходы по транспортировке.

После того как были уничтожены НПЗ в Грозном, юг России получает нефтепродукты из Уфы и Самары. На юге России, после разрушения грозненского завода ни одно предприятие по переработке не появилось. То, что Чечня поставляла, заменили Самара и Уфа. Оптимальный вариант – завод в Грозном снабжать сырьем для переработки.

У нас есть для этого потенциал: кадры, нефтяной институт, инфраструктура, трудовые резервы.

— В прошлом году руководство Кабардино-Балкарии заявило о планах строительства  завода для переработки нефти, основным поставщиком сырья рассматривалась Чеченская республика. Какова судьба этого проекта?

— Кому могла прийти в голову такая идея – непонятно, из Грозного нефть везти в Кабардино-Балкарию, там  на ровном поле выстроить завод. Это был вообще нонсенс. Президент Рамазан Кадыров тогда заявил о неприемлемости такого варианта, мы представили сравнительный анализ, в котором была обоснована экономическая выгода строительства завода в Грозном, рентабельность которого на 30 % выше.

1. «Роснефть»  пересмотрела свои первоначальные планы, провела свой анализ ситуации и пришла к выводу, что экономически выгодней и целесообразней построить завод в Грозном.
2. — Каковы объемы добычи нефти в Чечне и как кризис повлиял на эти показатели?
3. — 1,5 миллиона тонн в год.

Объемы добычи снижаются, хотя мы и раньше настаивали на этом. Наша позиция заключалась в том, что не надо стремиться к сиюминутной выгоде, эксплуатируя изношенные нефтескважины, старое оборудование, обводняя скважины.

Когда цена на нефть была высокая, кампания стремилась как можно больше выкачать, руководство республики было заинтересовано в бережном отношении к запасам.

Руководство « Роснефти» настаивало сохранить сегодня объем добычи в пределах 1,8 миллиона тонн в год, мы защищали цифру в 1,5 миллиона тонн, в итоге остановились на этом. До кризиса добывали 2,5 миллиона тонн в год.

— Власти республики неоднократно выступали с резкими заявлениями в адрес «Роснефти», обвиняя ее в нарушении технологии добычи, варварской эксплуатации скважин,  в том, что не ведутся разработки новых месторождений, бурение. Какова ситуация сейчас?

— В этом плане мало что изменилось. Объемы добычи снижены — это уже является достаточно существенным вкладом в плане бережного отношения.

Цены на нефть упали, когда они были высокие мы настаивали, чтобы вели разведку, приращивали месторождения, но «Роснефть» нас не слышала и не выполняла свои лицензионные соглашения, которые обязалась выполнять, за все эти семь-восемь лет они пробурили три скважины, а должны были -15-18.

— А в дальнейших планах есть разработка, бурение?

— В этом году точно нет. Мы в прошлом году закладывали 1 млрд рублей на разведку, «Роснефть» полностью вычеркнула эту статью.

• Сегодня средств  для разработок у компании нет,  цены на нефть упали, а обязательства по кредитам, которые брала компания, скажем на пять лет, надо выполнять и средств на развитие не хватает.
• — Каковы запасы нефти в Чечне?
• — Сегодня в пределах 20 миллионов тонн.
• — А  неразведанные?
• — Да есть и не разведанные, но мы предполагаем что до 50 млн тонн будет, есть  даже прогнозы до 150 млн, но для этого надо работать, искать, бурить, вкладывать деньги.
• — Каковы экологические последствия нефтедобычи в республике?

— Экологические последствия достаточно тяжелые, в основном из-за того, что попутный газ сжигается. Мы боремся с этой проблемой, но пока цены на нефть были высокие на наши сигналы никто не обращал внимания, штрафы за газ платили и все.

В 2007 году, еще будучи президентом, Владимир Путин потребовал довести утилизацию попутного газа до 95%.  Уже разрабатывается программа, но чеченское правительство предложило финансирование программы по утилизации взять на себя, подготовлено соглашение по которому, в этом случае, газ передается Чечне, т.е. нефть ваша — газ наш.

Мы можем добывать 600-700 миллионов кубов попутного газа, сегодня где-то 400 миллионов кубов сжигается.  Мы покупаем у «Межрегионгаза» топливо по 1200 рублей за 1000 кубов, подсчет показывает, что «Роснефть» сжигает ежегодно 500 миллионов рублей, за 8 лет это получается 4 миллиарда рублей.

— Чеченский участок трубопровода «Баку-Новороссийск» может в будущем приносить какую-то пользу?

Только в том случае, если мы совместно с казахами или туркменами построим НПЗ и их нефтепотоки пойдут на переработку в Грозный. Тогда участок трубы от Махачкалы до Грозного может быть введен в эксплуатацию.

— А надежда есть?

— Хорошие отношения России с Казахстаном  и Туркменией вселяют  надежду, я думаю, что при общих устремлениях российских и чеченских властей можно найти выход.

Наши запасы на 5-7 лет, у них — на сто. Отправка на запад обходится дорого, транспортные расходы высокие – 45 долларов за тонну, а сюда довезти — 10 долларов. 

Казахстан через пару лет будет экспортировать 130 миллионов тонн, Туркмения добывает сегодня 12 миллионов тонн, внутренняя потребность — два миллиона, 10 миллионов тонн пойдет на экспорт.

— Рамзан Кадыров объявил 2009 год годом подъема сельскохозяйственного производства. Соответственно, финансовые вливание будут, прежде всего, в сельское хозяйство, и промышленность получит меньше. Когда, по Вашему мнению, в руководстве Чечни станет наиболее актуальным вопрос подъема промышленности? Может ли 2010 год стать «годом промышленности»?

Это будет следующий год, президент уже объявил об этом. Но это не означает, что в этом году промышленности уделяется меньше внимания. Президент всегда говорит, что надо восстанавливать промышленность и он полностью поддерживает любые усилия в этом направлении.

— Какова судьба совместного производства с АвтоВАЗом? Какие еще совместные производственные проекты сейчас прорабатываются?

— Сегодня во всем мире автопром в кризисном состоянии, все сокращают производство, сбыта нет. АвтоВАЗ тоже работает в трехдневную смену, но кризис не вечный, он пройдет.

Сегодня на нашем заводе есть возможность собирать до 10 тысяч автомобилей в год, но потребности нет.

В перспективе готовимся наладить выпуск автомобиля уже под собственным брендом. Это будет муниципальный автомобиль: водовозка, молоковоз, уборочная в виде грузовика четырнадцатой модификации, на который будут навешиваться разные приспособления. Мы изучали рынок, сегодня такой автомобиль востребован и цена будет доступной – 180-200 тысяч рублей.

1. — А название чеченского автомобиля?
2. — Мы объявим конкурс на лучшее название.
3. — А когда начнется выпуск?
4. — Хотим приступить к строительству предприятия уже в следующем году, проектные работы уже ведутся и в 2012 году по графику планируем начать выпуск.

Сегодня есть возможность сборки этой машины, но мы хотим, как в Японии, заходит стальной лист, а выходит автомобиль. Общая стоимость проекта около 300 миллионов евро.

Инвесторы – «RIKO GROUP». У них большой опыт автомобилестроения. Это серьезные партнеры, они работают в автомобилестроении и энергетике.

Конвейер который мы готовим для выпуска грузовиков гибкий и приспособлен к выпуску любых моделей, это будет суперсовременный завод. Другие автозаводы обновляются, а мы с нуля строим.

— А новое предприятие будет строиться или создаваться на базе существующего?

— На базе Аргунского завода «Пищемаш», максимально задействуем то, что есть.

— Какие проекты предоставит Чечня московским банкам для инвестирования? На какую сумму? Какой дальнейший график утверждения этих проектов? Когда реально придут деньги? Какие меры принимает руководство республики для того, чтобы эти деньги были потрачены по назначению.

— В основном это те, про которые мы уже говорили: гидроэнергетика, энергетика, автомобилестроение, производство автокомпонентов, сельское хозяйство, обувная фабрика где-то на 3 тысячи рабочих мест, общая сумма проектов — 150 миллиардов рублей.

Сегодня банки выбрали привлекательные для них предложения по профилю, по окупаемости и мы с этими банками уже ведем переговоры. Думаю они уже скоро определятся. Это не однодневная работа, процедура прохождения проектов до реального финансирования занимает как минимум несколько месяцев.

Целевое использование денег будет контролировать сам банк, их представители.  Закупаем, к примеру, оборудование – банк оплачивает сам, они сами не позволят использовать их не по назначению, эти деньги даются на возвратной основе, проекты должны окупить себя и вернуть деньги.

— Газификация горных районов, на какой стадии?

— Газ довели чуть выше Шатоя и Ведено. Сегодня есть программа газификации республики и реконструкции и замены старых газопроводов.

  «Газпром» планирует вложить в программу модернизации газовой системы ЧР 7,5 миллиардов рублей. Она рассчитана на три года.

Мы отправили им список населенных пунктов, которые необходимо в первую очередь газифицировать, по ним ведутся локальные сметы, чтобы не ждать, пока вся схема заработает.     

Источник: https://ria.ru/20090410/167727472.html

Экономисты сочли неравнозначными доходы от нефтедобычи в Чечне и дотации из Москвы

Больших запасов нефти в Чечне нет, и доходы от ее продажи не смогут сравниться с поступающими в регион из Москвы дотациями, уверены экономисты Зубаревич и Чернышов. Политолог Малашенко назвал спор о добыче нефти в Чечне политическим.

• Как сообщал «Кавказский узел», в конце марта стало известно, что по итогам аукциона «Роснефть» получила права на разработку Датыхского и Предгорненского нефтегазовых участков, а «Чеченнефтехимпром», которым «Роснефть» управляет на правах аренды — на Родниково-Северо-Ханкальский и Южно-Суворовский участки.
• «Крупных месторождений нефти в Чечне нет, а что осталось — это мелочевка»
• Чечня — это регион, где большой нефти нет, считает директор региональной программы Независимого института социальной политики (НИСП) Наталья Зубаревич.

«Это «уходящая натура». Нефть добывают там уже вторую сотню лет. Крупных месторождений нет, а что осталось — это мелочевка», — заявила корреспонденту «Кавказского узла» Наталья Зубаревич.

«А для чего нефтяные прииски Чечни нужны «Роснефти», надо спрашивать у «Роснефти», — добавила Зубаревич.

В пресс-службе «Роснефти» на устный запрос корреспондента «Кавказского узла» о выгодах нефтедобычи в Чечне пообещали ответить «в неопределенные сроки».

В Росгеологии предоставили наиболее актуальную информацию о нефтяных запасах Чеченской Республики. Данные были опубликованы в отраслевом журнале «Минеральные ресурсы России. Экономика и управление» №1/2012.

1. «Это самые последние и пока не обновлявшиеся данные», — заявил корреспонденту «Кавказского узла» сотрудник журнала.
2. Как указано в журнальной публикации, на севере нефтегазоносная зона Чечни ограничена рекой Терек, на юге — полосой выхода меловых отложений, на востоке — рекой Аксай, на западе — административной границей с Ингушетией.
3. «Освоение данных территорий началось еще в конце 19 века колодезной добычей [нефти] … К настоящему времени, нефтегазоносность Терско-Сунженского нефтегазоносного района установлена… от караганских до верхнеюрских отложений (интервал глубин — от 650 до 5900 метров), в которых открыто более 150 залежей нефти (25 месторождений)», — сообщается в статье.
4. Авторы статьи утверждают, что в Чечне «открытие и разработка даже небольших по запасам залежей нефти выгодна в связи с благоприятным климатом, высокой экономической освоенностью и высоким качеством углеводородного сырья».
5. «Поступления от продажи нефти в бюджет Чечни погоды не сделают»

Запасы нефти в Чечне на самом деле сравнительно невелики, и это показывает опубликованная в журнале «Минеральные ресурсы России. Экономика и управление» таблица запасов нефти в республике, считает кандидат экономических наук, старший научный сотрудник Института проблем рынка РАН Михаил Чернышов.

«Извлекаемые балансовые запасы нефти категорий А+В+С1+С2 составляют около 33 млн тонн. Для сравнения: в Ставропольском крае они составляют 84 млн тонн, а в Дагестане – 24 млн тонн. Наиболее близкими к реальным запасам являются категории A, B, и C1; поскольку по ним уже есть результаты разведки и эксплуатации месторождений», — рассказал корреспонденту «Кавказского узла» Михаил Чернышов.

По его словам, категория C3 – это потенциальные запасы, то есть подготовленная к бурению территория, «подозрительная» на нефть и газ.

«В этой категории учитываются ожидания нефтяников от удачного бурения на этом участке. Статистика показывает, что примерно треть от потенциальных запасов переходит в следующую категорию, а две трети оказываются пустышкой. Категории C1 и C2 учитываются для схематизации разработки нефтяной залежи.

Запасы категории С1 считаются разведанными, а С2 — предварительно оцененными. Оценочные запасы C2 имеют погрешность около 50%.

По его словам, укрупненно запасы нефти в Чечне можно оценить в 50 млн тонн, что по цене равно примерно около одного триллиона рублей, из которых нефтяники могут получить в виде прибыли примерно 120 млрд рублей.

«Что получит из этого бюджет – вопрос открытый.

Налог на добычу полезных ископаемых уйдет в федеральный бюджет (ставка налога при добыче нефти составляет 919 рублей на период с 1 января 2017 года за 1 тонну добытой нефти), налог на прибыль может быть перечислен в регионе (тогда в бюджет республики поступят 17% от дохода, а 3% — в федеральный бюджет) или консолидирован в головном офисе компании, тогда регион останется без налогов. В бюджет региона попадет налог на доходы физических лиц, налог на имущество юридических лиц. Поскольку нефть добывается в течение длительного периода, то в лучшем случае бюджет региона получит 3-4 млрд рублей», — пояснил Чернышов.

Он сообщил, что в 2015 году от добычи нефти и газа в Чечне заплатили налогов в размере 3 млрд рублей, из них перечислено в федеральных бюджет 2,5 млрд рублей.

«То есть даже, если отрасль заплатит всего 7 млрд рублей налогов, то 1-1,5 млрд рублей в бюджет республики «погоды не сделают», — резюмирует Михаил Чернышов.

В конце 2016 года глава Чечни Рамзан Кадыров заявил, что республику не устраивают разработанные Минфином РФ планы по сокращению бюджета региона. По его словам, Чечня не сможет развиваться, если сократится ее финансирование. После этого Кремль отказался сокращать дотации Чечне. В 2017 году, согласно одобренным комитетом Госдумы поправкам, финансирование Чечни (без учета различных субсидий и субвенций, которые ей полагаются наряду с другими регионами) составит 40,4 млрд рублей. 

«Руководством Чечни добыча нефти рассматривается как политический вопрос»

Мнение, что нефти в Чечне почти не осталось, превалирует, но многие нефтяники его не поддерживают, отмечает научный сотрудник Фонда Карнеги, профессор Алексей Малашенко.

«У многих нефтяников, в том числе работавших в Чечне еще в советское время, бытует мнение, может быть, даже легенда, что в Чечне есть огромные запасы нефти, но они пока труднодоступны, потому что находятся в горной части в глубине под скальными породами. Поэтому они считают, что, когда усовершенствуются технологии добычи, то появится возможность добывать и эту труднодоступную нефть», — пояснил корреспонденту «Кавказского узла» Алексей Малашенко.

По мнению профессора, в продолжении нефтедобычи для руководства Чечни, помимо экономической, есть и политическая выгода.

«Роснефть» смогла выиграть аукцион в результате некоего консенсуса. В нем учтен интерес и «Роснефти», и интерес Рамзана Кадырова как главы Чечни. У каждой стороны имеется своя выгода. Для руководства Чечни, помимо экономической, есть и политическая выгода. Известно, что между двумя сторонами были проблемы. Сейчас ситуация успокоилась», — указал Алексей Малашенко.

По его словам, в вопросе с «Роснефтью» компромисс найден. «Между тем вряд ли на данном этапе дотации в десятки миллиардов рублей, что идут в Чечню, смогут окупиться добычей и продажей местной нефти», — отметил Алексей Малашенко.

Рустам Джалилов; источник: корреспондент «Кавказского узла»

Источник: https://www.kavkaz-uzel.eu/articles/300386/